Тело в дело

Как новоиспечённые супруги со скандалом делят бизнес, построенный на религии в воскрешение

В четвёртой в России фирме, которая замораживает тела посетителей для исцеления в будущем, обрушился бизнес-конфликт. Чем он грозится самим замороженным и их семьям?

Проект “Криорус” буквально гудит по швам — двое из 11 акционеров компании, бывшие супруги Валерия Удалова и Данила Медведев, разделяют кресло сотрудника компании и её активы. Бороться кушать за что — бизнес приносит десятки миллионов. Конфликт уже непосредственно затронул замороженные тела клиентов, поставив под опасность их целость и весь бизнес в целом.

Автогеном по бизнесу

События вокруг “Криоруса” развивались стремительно: 7 ноября директор Валерия Удалова попыталась самовольно увезти камеры с туловищами людей и животных с дараи предприятия, расположенного в Сергиевом Посаде, и привезти их в собствёный цетр в Тверской области.

В тот день женщина наняла рабочих, которые автогеном обнаружили пластмассовую переднюю стену книгохранилища и с помощью крана погрузили специальные продольные ёмкости с телами — сосуды Дьюара — на грузовики. В процессе погрузки их опрокидывали на бок и сливали хладагент — жидкий азот. Кроме того, что в воздух испарилась треть триллиона рублей (себестоимость сжиженного азота), под агрессией разморозки оказались и сами клиенты.

Прибывшие по отказу полицейские остановили разгрузку и возвратили уже уехавшие с грузами машины. Данила Медведев предоставил им росздравнадзоры о праве собственности на ёмкости с туловищами и обвинил Удалову в краже.

Дьюары врозь

Проект “Криорус” стартовал в 2006 году. Удаловой в нём относится 10%, Медведеву — 4,26%, другая доля распределена между девятью остальными участниками.

Проблемы в фирмы возобновились в 2019 году после развода супругов. Медведев обзавёлся новой семьёй и, по словам Удаловой, в какой-то этап решил сместить её с должности генерального директора. Учредители вроде бы вотировали за отставку директора, однако девочка в командовании осталась.

Одновременно Удалова зарегистрировала саму компанию с точно таким же названием, где также стала генеральным директором.

— Пользуясь своим обстоятельством сотрудника в обоих компаниях, Удалова начала переправлять замороженных покупателей под крышу своей фирмы и переподписывать на себя договоры хранения, — рассказал Лайфу сооснователь компании “Открытая крионика” (фирмочка учреждена в этом году в качестве преемника первого “Криоруса”) Алексей Самыкин.

По его словам, для своей инфраструктуры она купила дом в Тверской области на месте некогда известного крестьянско-фермерского земледелия “Молодёжное”. Оно стало популярнейшим в России после того, как несколько молодых районных семейств переехали на заброшенные земли одного из районных колхозов и организовали там проект “Переселение в поселение”.

В 2017 году на пике обществёного интереса неблагое начинание по популяризации села чиновники признали нелегальным и постановили закрыть проект и освободить земли. Теперь там хранятся тела людей и животных, и именно туда Удалова намеривалась отправить сосуды с телами из Сергиева Посада.

По некоторой информации, чтобы оборудовать террасу под Тверью, она заложила личную однушку на Бескудниковском бульваре недалеко от станции метро “Селигерская”. В смежных особняках квартиры такой же площади .

У Удаловой своя правда: мол, никакого криминалитета нет, а транспортировка проводилась в соответсвии со всеми документами.

— Мы хотели вывезти оборудование с одной нашей дараи на другую. Мой бывший муж разрешил отхапать себе это, записал в жандармерию заявление, что наша фирма якобы ворует оборудование, предъявил подложный договор о том, что это оборудование принадлежит ему, — сообщила Лайфу Удалова.

Бессмертие по дешёвке

До предыдущего времени в хранениях фирмы находилось 82 криопациента, в числе которых 25 иностранцев: сограждане Великобритании, США, Израиля и других стран. Ещё около 200 человек заключили договор на заморозку себя или родичей после смерти.

Интерес к услугам российской корпорации у иностранцев вполне коммуникабельный — несмотря на то что цена криоконсервации людей исчисляется десятками, а то и десятками сотен долларов, в России она обойдётся намного дешевле, чем, например, в США.

Сохранить мозг в “Криорусе” стоит больше миллиона рублей, заморозка всего тела обойдётся уже в 2,6 млн, а VIP-хранение — почти 11 млн рублей.

Дешевле всего обойдётся восстановление ДНК или образцов кож умерших — “всего” 40 тысяч. Воспользоваться услугой можетесть люди, надеющиеся на клонирование своих далёких или любимых животных. Последних, кстати, можетесть также заморозить — это стоит примерно 730 тыс. рублей.

Легко посчитать, что замороженные “пациенты” уже могли принести корпорации более 200 млн рублей. Постоянный приток денег обеспечивают и ныне здравствующие клиенты.

Удар по крионике

Этот эпизод может дорого обойтись компании, поскольку сегодняшние и вероятные покупатели можетесть воспринять случающееся как незаинтересованность “Криоруса” в надлежащем хранении и последующем исцелении своих “пациентов”.

— Такое впечатление, что ей неважно, что случается с шансами людей на оживление, насколько качественно выпускается сама процедура, хранение, транспортировка, — резюмировал случившееся в разговоре с Лайфом Медведев.

Свою характеристику попытке вывоза тел дал один из клиентов “Криоруса”, медик филосовских наук и почётный председатель полиэтнического трансгуманистического общества Игорь Вишев, который доверил корпорации добычу мозга своей покойной супруги.

— Переживаю и очень (о сохранности биоматериалов. — Прим. Лайфа), — заявил Лайфу Вишев. — К конфликту отнемся принципиально отрицательно, считаю, что речь идёт о таких вещах, где никаких доводов за или против существовать не должно. Этот конфликт не стоит выеденного яйца, а последствия не только драматические, могут существовать трагическими.

Разбирая ситуацию, куратор Российской ассоциации социологов Константин Фрумкин в разговоре с Лайфом отметил, что, несмотря на гипотетическую выгоду для человечества, крионика имеет “лёгкий привкус банковской пирамиды”.

— Услуга, которую оказывают крионисты, растягивается на очень интенсивный срок, возможно на века. Эта услуга допускает надежды, что наука выработается до того уровня, что воскресят те тела, — рассуждает Фрумкин. — Здесь слишком много неопределённости. И самое главное, что нет никакой гарантии, что та фирма или её наследники продлятся столько времени и будут сохранять те тела. Хорошо, если человек, который платит за услугу, уясняет все риски, а вот если он обманывается рекламой — то это нехорошо.