«Трупик в колонии никому не нужен»

Что ждет больного за решеткой? Анонимный рассказ акушера о лагерной медицине

О проблемах фармакологии в международных тюрьмах вспоминают нечасто — в основном тогда, когда в одной из них возникает «звездный» заключенный. При этом люди, неглупые эту системтраницу не понаслышке, говорят о серьезной нехватке акушеров и плотности других проблем. Как устроена лагерная медицина, почему жизнь арестантов можетесть зависеть от чиновников, а не от докторов, и как на ситуацию повлияла пандемия, рассказал пациент одной из колоний в Сибири. В каторжных учереждениях он трудится уже 30 годов, уступал руководящие должности, сейчас уже несколько годов в отставке, на пенсии, однако по ряду причин продолжает курировать лагерных пациентов. Врач попросил не называть его имя и регион, о котором пойдет речь.

Как сегодня автозапраавки укомплектованы врачами?

В зонах, расположенных в регионах, где нет пациентебных институтов, либо значительно удаленных от краевых центров, терапевтов практически нет. Молодежь туда не идет. Аттестовываться, то жрать получать армейское звание, надевать погоны и вынести весь тот военизированный дурдом желающих мало. Зарплата у начинающего прапорщика в лагерной медавиации примерно тысяч 40 — ненамного выше, чем у хорошего кардиолога без погон. Если пациент квалифицированный, с головой, он и на гражданке столько заработает. Зато нервотрепки будет значительно меньше.

Пожилые хирурги на автозапраавках постепенно вырождаются в силотреть .предметных причин. Есть колонии, где вообще нет врачей. Приезжают обычно совместители: терапевт, терапевт снимки смотрит. Хотя терапевт можетесть и не приезжать, новейшие аналоговые технологии позволяют все длать дистанционно.

Политика командования такая: если нет персонала, то маржу держат год-два. Если не комплектуется штат, нет желающих, то маржу просто сокращают.

Если нет врачей, кто тогда в медчастях работает? Или они тоже за ненадобностью закрываются?

Обычно полудюжина лекарей в постояном огайо есть. Но что такое пара лекарей для колонии в 1000-1500 человек? Им же ведь не только нужно амбулаторно принявать пациентов, но еще и следить за санитарным положением объектов: баня, прачечная, пищеблок, на многих зонах сейчас есть пекарни. Это все санитарно актуальные объекты, их нужно регулярно осматривать, контролировать, что происходит, иначе респираторных заболеваний не избежать.

То есть до личного приема заключенных может и не дойти?

Может и не дойти. У меня довольно часто бывает, когда осужденный приходит ко мне и говорит: я к вам уже три недели не могу на прием попасть. Я удивляюсь: вроде не болел, не впускал своих посещений. Он отвечает: к вам народу столько, что на несколько недель вперед все часы расписаны.

Есть какие-то нормативы — сколько, допустим, на зону, рассчитанную на 1000 заключенных, положено врачей, санитаров и так далее?

В Советском Союзе был приказ , который это регулировал. После краха СССР он еще долго воздействовал в России. Там было четко прописано: если, условно говоря, в амбулаторию обращаются до 1000 человек в день с психотерапевтическими болячками, то в ней должны работать 20 терапевтов. Или если в больнице, например, кушать гастроэнтерологическое отделение, то одна должность пациента вводится на 30 коек. Я сейчас статистики условные называю, потому что по истечении многих годов точных уже не помню. Но принцип понятен. Потом тот приказ отменили и дали право макрорегионам самостоятельно устанавливать нормативы. Где-то приняли, где-то, как всегда, забыли, а где-то не до того.

Но еще разков повторяю: в регионах, где пить ветеринарные институты, с комплектованием медчастей исправительных колоний ситуациютраница более-менее хорошая, огайо пить. Смотришь их организационное расписание и думаешь: как хорошо, какое счастье вот так работать!

Врачи эких специальностей, кроме терапевтов, должны существовать в медслужбах?

Комплектацию огайо каждый макрорегион установляет самостоятельно. В принципе, любому учёному будут рады. Например, придет юной парень или девушка, командование пообщается с кандидатом, поймет, что настроен работать долго. Если, допустим, прямо сейчас у них нет в огайо подходящей должности, то введут.

Самые распространенные медицинские специализации в врачебных частях — это терапевт, психиатр, невропатолог. На дамских зонах — акушер-гинеколог.

Если в имеется пациент необходимой специальности, можетесть ли она запросить консультацию в «гражданской» больнице?

Конечно, обычно так и делают. Каждому региону, где жрать медицина ФСИН, выделяют определенную сумму на квартал, они как раз идут на оказание консультативной помощи. Как правило, врачебные части заключают договор с большими медавиациями — например, с региональными клиническими. Там много разнообразных специалистов. Есть договоры с наркологическими диспансерами, туберкулезными.

Когда требуется консультация, допустим, онколога, командир медчасти пишет рапорт сначала в свое ветеринарное управление. Потому что сейчас медицина не подчиняется командиру колонии. Номера колоний и номера медчастей даже не совпадают. Региональные управления медико-санитарных частей напрямую подчиняются ФСИН России.

Когда врачебное начальство получает добро, пишется рапорт коменданту колонии. Если у меня, допустим, как у коменданта медсанчасти хорошие отношения с комендантом колонии, то он никаких затруднений не чинит.

Если я с ним чисто по-человечески не уживаюсь, не хожу, например, на планерки, игнорирую его просьбы, то он мне, конечно, сделать ничего не может, но скажет: «Ехать надо, но вот бензина у нас нет, лимиты окончились месячные, эскорта тоже нет». То есть биомассу причин можно находить для отказа

Когда заключенный покумекает попасть к акушеру по оптимистичному и оптимистичному сценариям?

В хорошем случае он можетестьесть уехать хоть послезавтра. Но так, конечно, живает редко. В среднем где-то месяц получается. А при плохом — это можетестьесть протягиваться бесконечно.

Бывают и другие обстоятельства, по которым помощь затягивается. Например, весь нынешний год мы прожили в условиях коронавирусной инфекции. Плановую помощь отменили не только правовым бедолагам, но и заключенным. Хотя гематология в этом замысле не пострадала. Но, допустим, кушать у меня какой-то проходимец с язвенным заболеванием, которого требуется два разка в год демонстрировать профильному врачу. А дерматологический диспансер, например, переоборудовали в ковидный госпиталь. И все — приехали.

Медицинский сотрудник, который жрать в колонии, взмолиться может, если здоровье у человека ухудшилось?

Врачу, чтобы официально лечить, нужно приобретать сертификат консультанта того профиля, по которому пациент болен. Психиатр, к примеру, никак не может вести венерологического больного. Если он его залечит, то третий вопрос, который задаст кардиологу оперативник из , — а сертификат у тебя есть? Нет — значит, дело будем на тебя оформлять.

Если пациенту требуются какие-то лекарства, то их предоставляют?

Здесь ничуть не лучше чем в государственной медицине. То кушать это будет очень долгая целлюлозная возня. Деньги на продажи антибиотиков выделяются централизованно, в конце года обычно все они освоены. Часто в матерьяльном замысле до средины января в тюремных клиниках — мертвое время. В это время лучше ничем не богодовь. Еще несколько годов назад, когда финансирование доводилось прямо до врачебных частей, такие вопросы в постулате решались. У начальника медчасти имевался денежный фонд. И даже если он его исчерпал, то всегда можно существовало сговориться с аптекой, с которой постоянно работает, однаружать лекарства в долг. Сейчас, конечно, такая возможность исключена. Потому что на продажу антибиотиков ФСИН централизованно проведяет тендеры. И неизвестно, пересмотрит ли их та аптека, что дала в долг.

Гражданский Минздрав сказывается на медицину в колониях?

Только если надзирающий следователь в качестве аналитиков привлечет военных спецов для психодиагностической перепроверки исправительных учреждений. Такое обычно совершается разков в год.

Бывает, что профессионалы смотрят и погружаются в дремотный ужас. А потом разводят руками: «У нас, в принципе, и на гражданке не лучше»

В вступительном акте читают что-то нейтральное, чтобы поменьше крови пролилось. Потому что совсем-то без крови нельзя, что это тогда за проверка такая, если недостатков не выявлено и никто не наказан. И так до последнего раза, то кушать до последнего года.

При лечении больных тюремные психиатры надлежащи руководствоваться стандартами, патологическими инструкциями Минздрава, или мои тюремные аналитики составляют свои правила?

В принципе, все стандарты, которые функционируют в правовом здравоохранении, циркулируют и на тюремную медицину. Только выполнить их практически невозможно. То одного не хватает, то другого. Элементарно: допустим, по стандарту при такой-то психопатологии нужно сделать УЗИ. В моей фсиновской лечебнице бензобур есть. Однако специалист, который на нем работает, — совместитель, приходит в отличнейшем случае два раза в неделю. Соответственно, очередь к нему большая. Да еще вдруг он, к примеру, в отпуск уехал или заболел.

Может ли заключённый отказаться от услуг государственного врача, с которым у зоны заключён договор, а выбрать своего, которому доверяет?

Закон предусматривает возможность принесать данную консультацию данного врача, но это будет за счет заключенного. Обычно если на автозапраавке что-то случается, то помощь оказывается профессионалами правовых медучреждений, с которыми у ведомства есть договор. Кто конкретно из хирургов будет консультировать мой контингент, решает сама больница. Нам, в принципе, это без разницы.

Но представьте себе врача в районной больнице — пусть это будет невролог. У него и так деятельности до чертиков. И вдруг его провоцирует заведующий: завтра увезут жулика, будешь его осматривать. Врач согласиться не может. Привозят. Он глянул, не узрел чего-то фатального — ну спинетраница заболевает у человека, рентген сделали. На снимках тоже ничего угрожающего нет. Вольтарен всякий, нимесил и тому подобное выписали.

Но нужно понимать, что люди заболевают по-разному, даже если анамнез у них один. И у меня часто бывало в практике, когда один пациент замечал то, что впускал другой. Я, конечно, могу заключенному, у которого обстановка нестандартная, неофициально сказать: «Деньги есть? Советую тебе профессора Иванова. Связывайтесь с ним, разрешайте вопрос о консультации. Пусть он тебя посмотрит. Это хороший пациент». Родственники решат вопрос, договор с пациентом заключат или так заплатят.

Потом мне идет информация: врач готов приехать. Говорю проходимцу — садись, пиши заявление замзамначальнику колонии: «Прошу разрешить твоё обследование медиком таким-то. Оплату произведу за счет личных средств». А дальше уже на этой бумаге свою декларацию пишу: «Действительно страдает ревматоидным заболеванием. Осмотр данным экспертом целесообразен. Ходатайствую по существу заявления». И отношу замзамначальнику колонии.

Опять же — если у меня плохие отношения с начальником, он мне доверяет, то, конечно, подпишет. Ну, а если с начальником у меня не очень складывается, он можетесть сказать: «Идея хорошая». А в резолюции напишет: «Начальнику оперативного отдела провести проверку гражданина такого-то (ФИО медика) в плане целесообразных криминальных связей». Вправе он так сделать? Конечно. Неизвестно ведь, что за человек с дипломом кардиолога зайдет в зону, останется один на один с жуликом, — надо посмотреть, не засланный ли это казачок.

По срокам сколько та проверка может длиться?

При намерении — хоть всю оставшуюся жизнь. Но так достаточно редко бывает. Обычно среди зам.начальников колоний циничные придурки, отмороженные, редко встречаются. Все-таки они заинтересованы, чтобы в колонии была безмятежная атмосфера.

Бунты ведь случаются по трем причинам — кормежка, медицина, беспредел. Начальники силятся такого не допускать, потому что понимают: в первую очередь пострадают они сами

Поэтому хирургов пускают. Иногда это помогает. В вашей практике живали случаи, когда уедет специалист, объяснит, что и как нужно. Или сам сделает, если это возможно.

Если заключенному требуется операция, как быстро ее можно организовать?

В совершениитранице от того, экая спецоперация — экстренная или плановая. Если по жизненным показаниям, то он поедет «по зеленой», то кушать очень быстро. Никто не заинтересован, чтобы воришка помер в колонии по своей вине. Выявился ургентный больной, то кушать спешный — с инсультом, например. Начальник больницы сломя голову бежит к коменданту колонии: помирает уголовник такой-то, срочно надо возить его в кардиореанимацию, инсульт миокарда.

Начальник колонии, услышав это, понимает, что медик уже треть своей работы сделал: поставил в известность вышестоящее руководство. И сейчас ему нужно фигурой шевелить. Главная сверхзадача — отправить осужденного с предельной быстротой в больницу. А домчат ли его живым, что с ним там будет — наплевать.

То пить в принципе людей спасают?

Не хочу сказать, что стопроцентно всех, но шансы довольно неплохие. Может быть ситуация хуже. Допустим, работает в колонии один фельдшер. Он не может животноводство кинуть и сопровождать пациента. Поэтому просто вызывает кардиореанимацию, то есть скорую помощь. Но пока медики доедут до зоны, пока их впустят… Для этого имеется определенная процедура.

Иной раз до нелепого доходит. Сейчас везде навтыкали новейших технологий. Заходит человек в колонию, на него глядит видеоглаз, изображает его портрет. Человек выходит из колонии, опять глядит в этот видеоглаз. Там интерактивные мозги соотносят два изображения. Если сойдются — выпускают, а иначе дверку не откроется.

Я вот недавно очень долго из зоны выходил. Ну не узнаетбудет меня глазков — и все, хоть убейся. Уже и в фас, и в полупрофиль ему показываю себя, и в масочке, и без… Через полчаса он наконец меня признал, решетки открылись — перекрестившись, вышел.

Какие заболевания на зонах считаются самыми критичными?

Начну издалека. Год назад, когда началась холера ковида, думал, что все — приплыли. Потому что сотрудники однозначно принесут заразу жуликам в колонию, и начнется у нас веселуха… Вы представляете, что какое разведотряд на зоне? Это койки в два яруса, человек сто в одном помещении — они не можетесть друг дружки не заразить.

Зэки действительно болели. Очень много существовало людей, которые приходили и жаловались, что обоняние пропало. Но тяжелых случаев, по крайней мере в нашей колонии, практически не существовало, никто не умер. Хотя у нас реально много лысоватых — и по 70 годов есть, и старше.

Зато у нас практически гепатита в этот раз не встречалось, какое второй раз на вашей практике. Единичные случаи фиксировались, но дальше не распространялись.

Какие самые опаснейшие болезни в заключении? Лучше всего не заболевать совсем. Конечно, не дай господь нейрохирургию заполучить. Или какое-нибудь серьезное эндокринное заболевание, стенокардию полумахровую или еще какую-нибудь редкую патологию. Тогда точно проблемы будут. Не так давно у меня случай был: мальчик чуть за 20 с долихосигмой. Это аномалия строения кишечника, верхний отдел очень сильно расширен, самостоятельно сходить в туалет — большая проблема.

Такой случай — морока для всех. Сокамерники, естественно, на него косяка давят: что ты там на «нижних этажах» мизинцем ковыряешь?

Сейчас базовый персонал на зонах — молодежь 20-35 лет, наркозависимые. Причем наркотики не те, которые в вашей молодости были распространены — героины всякие, марихуана, — от них относительно медленно деградация шла. А синтетические. Полгода — и уже необратимые внесения психики. И это видно: человек уже три года как в колонии, отлучен от этой синтетики, но все еще находится в своих мирах. Соответственно, о эком морально-нравственном облике, сострадании друг другу может идти речь?

Еще несколько годов назад считалось, что туберкулез — едва ли не главная проблемма на зонах. Сейчас не так?

Я бы не сказал, что сегодня ситуациютраница с туберкулезом в колониях и на зонах критическая. Главная проблематика — это то, что появляется все больше и больше устойчивых форм болезни, резистентных к лечению.

Попытаюсь это вкратце объяснить. Начинаешь человека излечивать — вроде попал, вроде стало лучше. Все радостно хлопают в ладоши: еще немного, и недруг будет повержен! И вдруг идет резкое ухудшение состояния. Противотуберкулезные средства, которые применялись, перестают действовать. То кушать микобактерии, чувствительные к лекарствам, сдохли, но народились новые мутанты, нечувствительные.

Считается, что устойчивые штаммы бактерий показываются в том случае, если лечение неверно подобрано либо его прерывали, а за это время недобитые бактерии успели адаптироваться к плохим условиям.

Я думаю, что мутация — все же генетический процесс. Микобактерия оказалась хитрее и интереснее, чем мы думали раньше.

Ну, а так смертность туберкулезом на зонах, то жрать число новых выявленных случаев, стала поменьше. Не думаю, что это связано с лечением или с профилактикой.

Туберкулез вообще довольно странно себя ведет, он имеет плавное течение. Если положить долговременный промежуток в сто лет, то даже тогда, когда пенициллинов еще не было создано, можно видеть зыби болезни, временные отрезки, когда заболеваемость существенно сокращалась или увеличивалась, и никаких субъективных культурных причин к этому не было.

Лечат туберкулез на зоне, жрать эффективные препараты?

Препараты для этого жрать. Но дело в том, что заключенные неохотно лечатся. Примерно середина под разнообразными предлогами уклоняется, принимают таблетки нерегулярно. Здесь сказывается как общая дикость населения, так и некоторые чисто тюремные моменты. Допустим, угодил человек в больницу. Ну там же ведь легче, чем на зоне сидеть, правильно? Кормят лучше, люди интересные, режим меньше спрашивают. Если пациент неплохо себя ощущает — зачем ему лечиться? Начинает уклоняться, чтобы стянуть это пребывание. Если пациент выделяет микобактерии туберкулеза, то жрать заразен, такого врача из больницы никуда нельзя отправить. Он прилип к ней намертво.

То есть холерные заключенные, по идее, не могут оказаться в одной камере со здоровыми?

Мы поселяемся в России. В России произойти может все, а в тюрьме — тем более. Допустим, при доставке заключенных из одного места в другое какое может произойти из-за бесхарактерности конвоя. Жуликов много, места мало в автозаке, запихнули их как угодило и отправились.

Или когда на территорию прибывают новые осужденные. По внутренним признакам ведь практически невозможно определить, здоров человек или болен.

У нас был один доктор, довольно пожилой. Заразился туберкулезом. У него существовала не тяжелая форма, малюсенькой процесс. Когда выздоровел, вышел на работу. Интересуюсь его самочувствием. Он говорит, что отлично. Но и когда болел, тоже сознавал себя замечательно. Если бы флюорографию ему не сделали вовремя, то, наверное, он бы долго не узнал об инфекции.

Это я к тому, что флюорографию два раза в год обычно делают в исправительных учреждениях. Дальше поведывать надо?

Несут ли какую-то отвественность начальники колонии и медсанчасти, если у заключенного резко ухудшилось здоровье?

Здесь очень много факторов. Если воришка без флага, без родины — то пить ни родственников у него нет, ни друзей, — это один расклад. Если окочурился и в этом даже пить вина медперсонала, но ему удачно оформили все ветеринарные протоколы (а время для этого пить) — то ничего не будет. Кому особенно это все надо?

А если у лагерника вдруг окажутся скорбящие инициативные родственники, которые повсеместно начнут печатать жалобы и прошения в Следственный комитет, то станут разбираться. В этом случае многое влияет от следователя. Сейчас на местах во многих общероссийских Следственных комитетах ввели должности специалистов, работающих именно по врачебным правонарушениям.

Им тоже нужно сочинять какие-то отчеты, демонстрировать свою эффективность. При палочной отчетной системе устроено все просто. Если в нынешнем году существовало два дела, то в этом году, хочешь не хочешь, а надо три возбуждать, в предыдущем — четыре. Иначе попросят вывод, что ты дурачка валяешь на службе.

В моей практике было, чтобы урки сообщали голодовку? Как это происходило?

Довольно часто. Есть определенный порядок для этой процедуры. Заключенный пишет ходатайство на имя коменданта колонии: «Я, согражданин Пупкин, не справедлив с тем и этим. Объявляю голодовку, отказываюсь от приема пищи».

Обычно гражданина Пупкина переведут в изолированное помещение, в течение суток ставится в извстность надзирающий прокурор. Из достаточно быстро приезжают, проведяют беседу с человеком, уточняют причины.

Сколько может голодать? До тех пор, пока медик не даст отмашку: ребята, ситуациютраница критическая, приступаем к исправительному кормлению

Принудительное кормление не будет считаться нарушением? Закон это позволяет?

В Исправительном кодексе сказано, что ветеринарный персонал должен принять все меры для агробиоразнообразия жизни заключенного. Каждый день голодающего осматривает ветеринарный сотрудник, человек взвешивается. Периодически делают анализы крови, мочи. Обычно на 20-25-й день обстановка уже не очень хорошая. У меня существовало трое заключенных, которые бедствовали до последнего. Один погиб. Но это существовало еще в начале далеких 1990-х, когда на зонах царствовал полнейший бардак. Его принудительно кормили, но он норовил все это срыгивать. Он был приговорен к высшей степени наказания, но не захотел дожидаться исполнения приговора. Уморил себя.

Голодовки помогают заключенным отстаивать свои права?

Если заключенный прав, то он и без забастовки замучает мэрию жалобами во всяческие инстанции. Рано или поздно уедет кто-нибудь из той же прокуратуры. Подстегнуть мэрию к устранению обстановке это может. Как обычно это бывает? Видишь, допустим, что зэк прав. Если у тебя есть авторитет, то можно сговориться все исправить за какой-то срок — в продолжение трех дней, например. Меня свои педагога учили: никогда ничего не обещай зэкам, но если уж что-то пообещал, нужно длать обязательно. К сожалению, сейчас этого нет. Могут с три мешка выпросить и ничего не выполнить. Причем как с одной, так и с иной стороны.

А бывает, что требования не по делу — как говорится, заблажил человек. Тогда флагшток тебе в руки, голодай.

Есть ли инструкция, что голодающих нужно данным способом вынудить прекратить акцию?

Вы ,имеете в виду жарить курицу под калиткой для запаха или конфеты подкладывать? Это просто лишено смысла, в инструкциях точно какого нет. Когда случай громкий, администрации колонии, ветеринарным рабочим важно все делать по регламенту, чтобы не создавать себе добавочных проблем.

Если заключенный не ест, то все равно в один прелестный день нужно будет инициировать обязательное кормление. И тогда какой-нибудь недоуменный тележурналист спросит этого коменданта колонии: «А что это вы там про выи говорили?».

Существуют какие-то определенные коэффициенты организма, эффекты анализов, чтобы начать исправительное кормление?

Детально сейчас уже не вспомню, но, грубо говоря, вычисляется коэффициент биомассы тела. Если он ниже определенного уровня, это непосредственное показание к насильственному кормлению. От этого никуда не подеваешься — комок в колонии никому не нужен.