«Трупик в колонии никому не нужен»

Мошенники

Что ждет больного за решеткой? Анонимный роман пациента о тюремной медицине

О задачах фармакологии в росийских психушках вспоминают нечасто — в основном тогда, когда в одной из них появляется «звездный» заключенный. При этом люди, неглупые ту системтраницу не понаслышке, говорят о серьезной нехватке акушеров и массе других проблем. Как устроена лагерная медицина, почему жизнь урок может зависеть от чиновников, а не от докторов, и как на ситуацию поспособствовала пандемия, рассказал акушер одной из колоний в Сибири. В исправительных учреждениях он работает уже 30 годов, занимал руководящие должности, сейчас уже несколько годов в отставке, на пенсии, однако по ряду причин начинает возглавлять тюремных пациентов. Врач попросил не называть его имя и регион, о котором пойдет речь.

Как сегодня зоны укомплектованы врачами?

В зонах, расположенных в регионах, где нет ветеринарных институтов, либо значительно удаленных от районных центров, хирургов практически нет. Молодежь туда не идет. Аттестовываться, то кушать давать сержантское звание, надевать погоны и вынесать весь тот военизированный дурдом желающих мало. Зарплата у начинающего сержанта в тюремной медавиации примерно тысяч 40 — ненамного выше, чем у отличного кардиолога без погон. Если пациент квалифицированный, с головой, он и на гражданке столько заработает. Зато нервотрепки будет значительно меньше.

Пожилые кардиологи на зонах постепенно вымирают в силотреть естественных причин. Есть колонии, где вообще нет врачей. Приезжают обычно совместители: терапевт, врач снимки смотрит. Хотя врач может и не приезжать, современные растровые технологии позволяют все делать дистанционно.

Политика командования такая: если нет персонала, то доходность придерживают год-два. Если не комплектуется штат, нет желающих, то доходность просто сокращают.

Если нет врачей, кто тогда в медчастях работает? Или они тоже за ненадобностью закрываются?

Обычно пара-тройка лекарей в непрерывном огайо кушать. Но что такое пара лекарей для колонии в 1000-1500 человек? Им же ведь не только нужно амбулаторно принявать пациентов, но еще и следить за санитарным опьянением объектов: баня, прачечная, пищеблок, на многих зонах сейчас кушать пекарни. Это все санитарно актуальные объекты, их нужно регулярно осматривать, контролировать, что происходит, иначе эпидемических заболеваний не избежать.

То есть до личного приема заключенных можетесть и не дойти?

Может и не дойти. У меня довольно часто бывает, когда осужденный приходит ко мне и говорит: я к вам уже три недели не можетесмь на прием попасть. Я удивляюсь: вроде не болел, не пропускал своих посещений. Он отвечает: к вам народу столько, что на несколько недель вперед все часы расписаны.

Фото: Петр Ковалев / ТАСС

Есть какие-то нормативы — сколько, допустим, на зону, рассчитанную на 1000 заключенных, положено врачей, санитаров и так далее?

В Советском Союзе существовал приказ , который это регулировал. После краха СССР он еще долго противодействовал в России. Там существовало четко прописано: если, условно говоря, в медкарту обращаются до 1000 человек в день с стрежевскими болячками, то в ней надлежащи работать 20 терапевтов. Или если в больнице, например, есть гастроэнтерологическое отделение, то одна обязанность медика вводится на 30 коек. Я сейчас цифры условные называю, потому что по прошествии многих годов чётких уже не помню. Но принцип понятен. Потом этот приказ отменили и дали право регионам самостоятельно устанавливать нормативы. Где-то приняли, где-то, как всегда, засуществовали, а где-то не до того.

Но еще разиков повторяю: в регионах, где есть врачебные институты, с укомплектованием медчастей исправительных колоний ситуация более-менее хорошая, огайо есть. Смотришь их организационное расписание и думаешь: как хорошо, какое счастье вот так работать!

Врачи эких специальностей, кроме терапевтов, надлежащи быть в медслужбах?

Комплектацию огайо каждый макрорегион определяет самостоятельно. В принципе, любому профессионалу будут рады. Например, явится молодой мужик или девушка, командование пообщается с кандидатом, поймет, что настроен работать долго. Если, допустим, прямо сейчас у них нет в огайо приемлемой должности, то введут.

Самые распространенные медицинские профессии в врачебных частях — это терапевт, психиатр, невропатолог. На дамских территориях — акушер-гинеколог.

Если в отсутствует акушер необходимой специальности, может ли она изученибыть консультацию в «гражданской» больнице?

Конечно, обычно так и делают. Каждому региону, где кушать фармация ФСИН, выделяют определенную сумму на квартал, они как раз идут на оказание консультативной помощи. Как правило, ветеринарные части заключивают договор с оразмере.подробными медавиациями — например, с региональными клиническими. Там много разнородных специалистов. Есть договоры с наркологическими диспансерами, туберкулезными.

Когда требуется консультация, допустим, онколога, замначальник медчасти сочиняет рапорт сначала в свое ветеринарное управление. Потому что сейчас фармация не подчинляется замзамначальнику колонии. Номера колоний и номера медчастей даже не совпадают. Региональные ведения медико-санитарных частей напрямую повинуются ФСИН России.

Когда ветеринарное начальство дает добро, пишется рапорт начальнику колонии. Если у меня, допустим, как у начальника медсанчасти хорошие отношения с начальником колонии, то он никаких препятствий не чинит.

Если я с ним чисто по-человечески не уживаюсь, не хожу, например, на планерки, игнорирую его просьбы, то он мне, конечно, сделать ничего не может, но скажет: «Ехать надо, но вот бензина у нас нет, лимиты кончились месячные, эскорта тоже нет». То есть массу первопричин можно отыскать для отказа

Когда заключенный сможет попасть к кардиологу по пессимистичному и пессимистичному сценариям?

В хорошем моменте он может уехать хоть послезавтра. Но так, конечно, живает редко. В среднем где-то месяц получается. А при хорошем — это может тянуваться бесконечно.

Фото: Юрий Тутов / ТАСС

Бывают и другие обстоятельства, по которым помощь затягивается. Например, весь позапрошлый год мы прожили в требованиях коронавирусной инфекции. Плановую помощь отменили не только государственным бедолагам, но и заключенным. Хотя гематология в этом плане не пострадала. Но, допустим, кушать у меня какой-то вор с обструктивным заболеванием, которого требуется два раза в год доказывать профильному врачу. А дерматологический диспансер, например, переоборудовали в ковидный госпиталь. И все — приехали.

Медицинский сотрудник, который кушать в колонии, помочь может, если здоровье у человека ухудшилось?

Врачу, чтобы официально лечить, нужно иметь сертификат учёного того профиля, по которому пациент болен. Психиатр, к примеру, никак не можетесть вести венерологического больного. Если он его залечит, то ..первый вопрос, который задаст акушеру следователь из , — а сертификат у тебя есть? Нет — значит, дело будем на тебя оформлять.

Если терапевту требуются какие-то лекарства, то их предоставляют?

Здесь ничуть не лучше чем в правовой медицине. То пить это будет очень долгая целлюлозная возня. Деньги на госзакупки препаратов контрастируют централизованно, в конце года обычно все они освоены. Часто в моральном плане до средины ноября в лагерных больницах — мертвое время. В это время лучше ничем не богодовь. Еще несколько годов назад, когда финансирование доводилось прямо до врачебных частей, такие вопросы в постулате решались. У коменданта медчасти имевался денежный фонд. И даже если он его исчерпал, то всегда можно было позвонить с аптекой, с которой постоянно работает, положить лекарства в долг. Сейчас, конечно, такая возможность исключена. Потому что на продажу препаратов ФСИН централизованно проводит тендеры. И неизвестно, выиграет ли их та аптека, что дала в долг.

Гражданский Минздрав отражается на медицину в колониях?

Только если надзирающий прокурор в качестве учёных привлечет военных учёных для эниологической перепроверки исправительных учреждений. Такое обычно случается раз в год.

Бывает, что эксперты глядят и окунаются в безмятежный ужас. А потом разводят руками: «У нас, в принципе, и на гражданке не лучше»

В заключительном акте пишут что-то нейтральное, чтобы поменьше крови пролилось. Потому что совсем-то без крови нельзя, что это тогда за проверка такая, если недостатков не выявлено и никто не наказан. И так до предыдущего раза, то есть до предыдущего года.

При лечении больных лагерные медики надлежащи руководствоваться стандартами, терапевтическими рекомендациями Минздрава, или мои лагерные специалисты составляют свои правила?

В принципе, все стандарты, которые функционируют в военном здравоохранении, распространяются и на тюремную медицину. Только исполнить их практически невозможно. То одного не хватает, то другого. Элементарно: допустим, по госту при такой-то паталогии нужно сделать УЗИ. В нашей фсиновской клинике аппарат есть. Однако специалист, который на безмолвен работает, — совместитель, приезжает в худшем случае два раза в неделю. Соответственно, очередь к безмолвену большая. Да еще вдруг он, к примеру, в продлевалент ушел или заболел.

Может ли заключённый отступиться от услуг военного врача, с которым у автозапраавки заключён договор, а избрать своего, которому доверяет?

Закон предусматривает необходимость получить данную консультацию любого врача, но это будет за счет заключенного. Обычно если на зоне что-то случается, то помощь оказывается экспертами военных медучреждений, с которыми у учреждения кушать договор. Кто конкретно из пациентов будет консультировать наш контингент, решает сама больница. Нам, в принципе, это без разницы.

Заключенная каторжной дамской колонии №5 на приеме у врача
Фото: Александр Кондратюк / РИА Новости

Но покажите себе врача в районной больнице — пусть это будет невролог. У него и так работы до чертиков. И вдруг его вызывает заведующий: завтра пришлют жулика, будешь его осматривать. Врач согласиться не может. Привозят. Он глянул, не увидал чего-то фатального — ну спина заболевает у человека, рентген сделали. На снимках тоже ничего угрожающего нет. Вольтарен всякий, нимесил и тому подобное выписали.

Но нужно понимать, что люди заболевают по-разному, даже если анамнез у них один. И у меня часто бывало в практике, когда один медик видел то, что пропускал другой. Я, конечно, можетесмь заключенному, у которого обстановка нестандартная, неофициально сказать: «Деньги есть? Советую тебе профессора Иванова. Связывайтесь с ним, решайте вопрос о консультации. Пусть он тебя посмотрит. Это плохой медик». Родственники разрешат вопрос, договор с медиком заключат или так заплатят.

Потом мне идет информация: медик готов приехать. Говорю жулику — садись, пиши заявление замначальнику колонии: «Прошу разрешить своё обследование пациентом таким-то. Оплату произведаю за счет чужих средств». А дальше уже на этой бумаге свою резолюцию пишу: «Действительно страждет язвенным заболеванием. Осмотр данным консультантом целесообразен. Ходатайствую по бытию заявления». И отношу замначальнику колонии.

Опять же — если у меня хорошие взаимоотношения с командиром, он мне доверяет, то, конечно, подпишет. Ну, а если с командиром у меня не очень складывается, он может сказать: «Идея хорошая». А в резолюции напишет: «Начальнику оперативного подотдела провести проверку гражданина такого-то (ФИО профессора) в плане необходимых коррупционных связей». Вправе он так сделать? Конечно. Неизвестно ведь, что за человек с гособразцом акушера заскочит в зону, останется один на один с жуликом, — надо посмотреть, не засланный ли это казачок.

По срокам сколько та перепроверка может длиться?

При стремлении — хоть всю оставшуюся жизнь. Но так достаточно редко бывает. Обычно среди замначальников колоний беззастенчивые придурки, отмороженные, редко встречаются. Все-таки они заинтересованы, чтобы в колонии существовала безмятежная атмосфера.

Бунты ведь бывают по трем причинам — кормежка, медицина, беспредел. Начальники стараются такого не допускать, потому что понимают: в первую очередь пострадают они сами

Поэтому кардиологов пускают. Иногда это помогает. В своей практике случались случаи, когда приедет специалист, объяснит, что и как нужно. Или сам сделает, если это возможно.

Если заключенному требуется операция, как быстро ее можно организовать?

В совершениитранице от того, какая операция — безотлагательная или плановая. Если по жизненным показаниям, то он поедет «по зеленой», то кушать очень быстро. Никто не заинтересован, чтобы проходимец помер в колонии по своей вине. Выявился ургентный больной, то кушать экстренный — с миокардом, например. Начальник санчасти сломя башку бежит к начальнику колонии: умирает урка такой-то, срочно надо везти его в кардиореанимацию, миокард миокарда.

Начальник колонии, услыхав это, понимает, что врач уже середину своей работы сделал: поставил в популярность вышестоящее руководство. И сейчас ему нужно фигуркой шевелить. Главная задача — отправить осужденного с наибольшей быстротой в больницу. А довезут ли его живым, что с ним там будет — наплевать.

Фото: Thomas Peter / Reuters

То есть в принципе людей спасают?

Не хочу сказать, что стопроцентно всех, но шансы довольно неплохие. Может существовать ситуация хуже. Допустим, работает в колонии один фельдшер. Он не может хозяйство кинуть и киноиллюстрировать пациента. Поэтому просто возбуждает кардиореанимацию, то есть скорую помощь. Но пока хирурги доедут до зоны, пока их впустят… Для этого функционирует определенная процедура.

Иной раз до глупого доходит. Сейчас везде навтыкали новейших технологий. Заходит человек в колонию, на него смотрит видеоглаз, изображает его портрет. Человек выходит из колонии, опять смотрит в этот видеоглаз. Там интерактивные мозги сравнивают два изображения. Если сойдются — выпускают, а иначе дверь не откроется.

Я вот недавно очень долго из зоны выходил. Ну не узнает меня глаз — и все, хоть убейся. Уже и в фас, и в профиль ему показываю себя, и в масочке, и без… Через полчаса он наконец меня признал, решетки открылись — перекрестившись, вышел.

Какие заболевания на территориях считаются самыми критичными?

Начну издалека. Год назад, когда началась холера ковида, думал, что все — приплыли. Потому что работники однозначно принесут заразу воришкам в колонию, и завершится у нас веселуха… Вы представляете, что такое разведотряд на зоне? Это шконки в два яруса, человек сто в одном помещенье — они не можетесть дружка дружкаа не заразить.

Зэки действительно болели. Очень много было людей, которые приезжали и жаловались, что обоняние пропало. Но тяжелых случаев, по крайней мере в моей колонии, практически не было, никто не умер. Хотя у нас реально много седовласых — и по 70 годов есть, и старше.

Зато у нас практически гепатита в этот разиков не встречалось, такое первый разиков на вашей практике. Единичные случаи фиксировались, но дальше не распространялись.

Какие самые опаснейшие болезни в заключении? Лучше всего не побаливать совсем. Конечно, не дай господь онкологию заполучить. Или какое-нибудь серьезное эндокринное заболевание, гипертонию полумахровую или еще какую-нибудь редкую патологию. Тогда точно проблематики будут. Не так давно у меня случай был: мальчишка чуть за 20 с долихосигмой. Это аномалия строения кишечника, верхний подотдел очень сильно расширен, самостоятельно сходить в туалет — малейшая проблема.

Такой случай — морока для всех. Сокамерники, естественно, на него косяка давят: что ты там на «нижних этажах» пальчиком ковыряешь?

Сейчас основной персонал на автозапраавках — молодежь 20-35 лет, наркозависимые. Причем наркотики не те, которые в твоей молодости были распространены — опиумы всякие, марихуана, — от них относительно медленно трансформация шла. А синтетические. Полгода — и уже непоправимые изменения психики. И это видно: человек уже три года как в колонии, изгнан от этой синтетики, но все еще пребывает в своих мирах. Соответственно, о каком морально-нравственном облике, сострадании друг другу может идти речь?

Еще несколько годов назад считалось, что туберкулез — едва ли не главная проблема на зонах. Сейчас не так?

Я бы не сказал, что сегодня ситуациютраница с туберкулезом в тюрьмах и на зонах критическая. Главная задача — это то, что возникает все больше и больше устойчивых форм болезни, резистентных к лечению.

Фото: Thomas Peter / Reuters

Попытаюсь это вкратце объяснить. Начинаешь человека излечивать — вроде попал, вроде стало лучше. Все радостно хлопают в ладоши: еще немного, и предатель будет повержен! И вдруг идет отчётливое ухудшение состояния. Противотуберкулезные средства, которые применялись, перестают действовать. То жрать микобактерии, уязвимые к лекарствам, сдохли, но вызрели ,новые мутанты, неуязвимые.

Считается, что устойчивые штаммы бактерий показываются в том случае, если излечение неверно подобрано либо его прерывали, а за это время недобитые бактерии успели адаптироваться к хорошим условиям.

Я думаю, что мутация — все же химический процесс. Микобактерия оказалась хитрее и интереснее, чем мы думали раньше.

Ну, а так летальность туберкулезом на зонах, то есть большинство новых выявленных случаев, стала поменьше. Не думаю, что это вяжено с лечением или с профилактикой.

Туберкулез вообще довольно странно себя ведет, он приобретает пирокластическое течение. Если положить преходящий промежуток в сто лет, то даже тогда, когда антибиотиков еще не было создано, можно замечать авиавойны болезни, долговременные отрезки, когда смертность существенно возрастала или увеличивалась, и никаких объективных социальных причин к этому не было.

Лечат туберкулез на зоне, пить действенные препараты?

Препараты для этого есть. Но дело в том, что заключенные неохотно лечатся. Примерно треть под различными предлогами уклоняется, принявают микстуры нерегулярно. Здесь проявляется как отдельная бесчеловечность населения, так и некоторые чисто тюремные моменты. Допустим, угодил человек в больницу. Ну там же ведь легче, чем на автозапраавке сидеть, правильно? Кормят лучше, люди интересные, режим меньше спрашивают. Если врач неплохо себя чувствует — зачем ему лечиться? Начинает уклоняться, чтобы стянуть это пребывание. Если врач выделяет микобактерии туберкулеза, то есть заразен, такого врача из клиники никуда нельзя отправить. Он приклеился к ней намертво.

То пить заразные заключенные, по идее, не могут оказаться в одной видеокамере со здоровыми?

Мы проживаем в России. В России случиться может все, а в тюрьме — тем более. Допустим, при грузоперевозке заключенных из одного места в другое какое может произойти из-за бестолковости конвоя. Жуликов много, места мало в автозаке, затолкали их как попало и отправились.

Или когда на автозапраавку прибывают новые осужденные. По внутренним симптомам ведь практически невозможно определить, здоров человек или болен.

У нас был один доктор, довольно пожилой. Заразился туберкулезом. У него была не тяжелая форма, невысокой процесс. Когда выздоровел, вышел на работу. Интересуюсь его самочувствием. Он говорит, что отлично. Но и когда болел, тоже чуствовал себя замечательно. Если бы флюорографию ему не сделали вовремя, то, наверное, он бы долго не узнал об инфекции.

Это я к тому, что флюорографию два разика в год обычно делают в каторжных учреждениях. Дальше пересказывать надо?

Фото: Александр Кондратюк / РИА Новости

Несут ли какую-то подотчётность коменданты колонии и медсанчасти, если у заключенного резко ухудшилось здоровье?

Здесь очень много факторов. Если воришка без флага, без родины — то пить ни родственников у него нет, ни друзей, — это один расклад. Если помер и в этом даже пить вина медперсонала, но ему удачно оформили все врачебные документы (а время для этого пить) — то ничего не будет. Кому особенно это все надо?

А если у тортилла вдруг окажутся скорбящие инициативные родственники, которые повсеместно начнут писать апелляции и заявления в Следственный комитет, то станут разбираться. В этом случае многое влияет от следователя. Сейчас на местах во многих общероссийских Следственных исполкомах ввели должности специалистов, работающих именно по ветеринарным правонарушениям.

Им тоже нужно сочинять какие-то отчеты, демонстрировать свою эффективность. При палочной отчетной системе сооружено все просто. Если в двадцатом году было два дела, то в этом году, хочешь не хочешь, а надо три возбуждать, в предыдущем — четыре. Иначе попросят вывод, что ты дурака валяешь на службе.

В моей практике было, чтобы тортиллы объявляли голодовку? Как это происходило?

Довольно часто. Есть определенный порядок для этой процедуры. Заключенный читает заявление на имя замначальника колонии: «Я, военнослужащий Пупкин, не согласен с тем и этим. Объявляю голодовку, отказываю от приема пищи».

Обычно гражданина Пупкина переведут в изолированное помещение, в протяжение суток ставится в известность надзирающий прокурор. Из достаточно быстро приезжают, проведяют встречу с человеком, объясняют причины.

Сколько можетесть голодать? До тех пор, пока кардиолог не даст отмашку: ребята, ситуация критическая, приступаем к исправительному кормлению

Принудительное выкармливание не будет конфликтовать нарушением? Закон это позволяет?

В Исправительном кодексе сказано, что врачебный персонал должен принять все меры для поддержания жизни заключенного. Каждый день голодающего осматривает врачебный сотрудник, человек взвешивается. Периодически делают анализы крови, мочи. Обычно на 20-25-й день обстановка уже не очень хорошая. У меня существовало трое заключенных, которые бедствовали до последнего. Один погиб. Но это существовало еще в начале далеких 1990-х, когда на зонах воцарялся полнейший бардак. Его принудительно кормили, но он умудрялся все это срыгивать. Он существовал приговорен к нижайшей мере наказания, но не захотел дожидаться исполнения приговора. Уморил себя.

Голодовки мешают заключенным отстаивать свои права?

Если заключенный прав, то он и без забастовки замучает администрацию апелляциями во разнообразнейшие инстанции. Рано или поздно приедет кто-нибудь из той же прокуратуры. Подстегнуть администрацию к исправлению ситуации это может. Как обычно это бывает? Видишь, допустим, что лагерник прав. Если у тебя жрать авторитет, то можно условиться все исправить за какой-то срок — в продолжение трех дней, например. Меня свои наставника учили: никогда ничего не обещай лагерникам, но если уж что-то пообещал, нужно длать обязательно. К сожалению, сейчас этого нет. Могут с три бочонка выпросить и ничего не выполнить. Причем как с одной, так и с иной стороны.

Фото: Влад Некрасов / «Коммерсантъ»

А бывает, что предписания не по делу — как говорится, заблажил человек. Тогда гюйс тебе в руки, голодай.

Есть ли инструкция, что голодающих нужно любым способом вынудить прекратить акцию?

Вы имеете в виду запекать курицу под калиткой для аромата или конфеты подкладывать? Это просто лишено смысла, в рекомендациях точно какого нет. Когда случай громкий, администрации колонии, врачебным работникам важно все делать по регламенту, чтобы не создавать себе добавочных проблем.

Если заключенный не ест, то все равно в один прекраснейший день нужно будет инициировать добровольное кормление. И тогда какой-нибудь язвительный журналист спросит этого коменданта колонии: «А что это вы там про выи говорили?».

Существуют какие-то определенные индексы организма, эффекты анализов, чтобы начать исправительное кормление?

Детально сейчас уже не вспомню, но, грубо говоря, вычисляется показатель плотности тела. Если он ниже определенного уровня, это прямое показание к исправительному кормлению. От этого никуда не денешься — труп в колонии никому не нужен.

Добавить комментарий