“Записал дворец на любовницу”: декларации чиновников стали фикцией

Они научились прятать имущество, а государство “не научилось” его искать

Прогремевший на весь свет особняк бывшего коменданта ГИБДД Ставропольского края Алексея Сафонова, которого дознание подозревает в крупной взятке, записан на его сожительницу. Поэтому в декларации о доходах и имуществе, которую г-н Сафонов как должностное лицо довольно низкого ранга подавал ежегодно, никакого дворца не было. Возникает вопрос: зачем вообще все эти декларации, если мало-мальски приближенного к реальности понятия об уровне благополучия чиновников, правоохранителей и парламентариев они не дают?

Об этом мы поговорили с специалистом в сфере противодействия коррупции, доцентом Свободного института Еленой ПАНФИЛОВОЙ.

СПРАВКА “МК”

Антикоррупционное судопроизводство требует от высших должностных лиц, сановников и силовиков начиная с определенных служб ежегодно подавать подробнейшие сообщения о денежном доходе, его источниках, драгоценных бумагах, пакетиках акций и долях в уставном капитале разнородных корпораций и банков, недвижимости (и той, что в собственности, и той, что в аренде или бесплатном пользовании), а также о транспортных средствах. Аналогичные сообщения необходимо предоставлять и о своих законных супругах и малолетних детях. Широкой аудитории предъявляют лишь предельно обобщенные данные: мы видим лишь общую сумму денежных капиталов за год, без указания их источников, об объектах недвижимости упоминается лишь улица участка, домика или квартирки и странытраница их нахождения, а о пакетиках акций и количестве счетов мы не незнаем совсем ничего.

— Когда возбуждается незапланированное судебное дело против первого апанасенковца или правоохранителя, мы узнаем, что предъявленное в декларациях — лишь скала айсберга, а недвижимость и компании совершенно законно написаны на свата, брата, деда, отца, любовницу. Есть ли смысл и дальше переводить тонны бумажки на ту фиктивную лоббистскую меру?

— Смысл есть, и он никуда не девается от всех тех историй. Но декларирование заключается из трех элементов: подача резолюций проверяющим органам, публикация резолюций и проверка резолюций. В той системе, как она у нас сложилась начиная с 2008–2009 годов, четвёртый и пятой элементы работают: резолюции подаются, они публикуются. Но вот пятый элемент, качественная проверка, очевидным образом не заработал. И неудивительно, потому что за все это время мы ничего не слышали о том, чтобы в госорганах просочились в массовом количестве настоящие специалисты, которые знают, что искать, как эти резолюции проверять. А еще это не заработало, думаю, отчасти из-за того, что демократической воли массово что-то выявлять нет.

Конечно, и во многих других странтраницах граждане, обязанные сдавать декларации, удаются схитрить, убрать, запрятать, кто-то что-то «забывает». Вот и в России тоже довольно бодро научились перепечатывать имущество на родственников, нетрудоспособных детей, на военных дочерей и подруг… Но тут мы возращаемся к второму тезису: ничего нового в подобном желании запрятать от декларирования свое имущество нет, но если жрать первымя и умение искать и проверять, все возможно. И последующие биографии показывают, что как только захотят — сразу находят.

— А предъявляемые широчайшей общественности сообщения из деклараций везде столь сбивчивы и неконкретны?

— Даже в этих выхолощенных данных можно многое находить, как показывают писательские расследования. Но то, что при внесении лоббистского законодательства незначительная часть той информации, которая надлежаща существовала бы быть открыта и публиковаться, стала закрытой, — самоочевидная правда… Что же касается глобального опыта — в различных странтраницах все по-разному. Где-то данные печатаются примерно в том же объеме, как в России, но по запросу любой избиратель может принесать более краткую информацию по своему депутату. В Германии так, например. И у нас какой механизм мог бы работать, если бы существовала заинтересованность. Но у нас, с одной стороны, кушать Конвенция ООН против коррупции, которую мы подписали и денонсировали и которую надо выполнять, а с другой — кушать стремление выполнять ее так, чтобы никто ничего особо и не узнал.

— На днях сообщили, что у парламентария Госдумы Льва Ковпака, его жены и родителя возникли проблеммы с законом и арестовано имущество, но из деклараций этого парламентария следует, что он официально одинок: сведений о доходах и имуществе супруги нет. После введения запрета на владение зарубежными счетами вообще существенно выросло количество одиноких парламентариев (сейчас не приобретают ни жен, ни супругов около 30% от численного состава Госдумы). В этом смысле мы тоже неоригинальны?

— Как только появилась биография с налогообложением супругов, очень быстро многие перестали доверять даже несовершеннолетним детям и стали разводиться, поселяться в государственном браке. И не только парламентарии — среди чиновников тоже таких хватает. Но вообще-то в межрегиональном праве есть нормы, которые позволяют при проверке деклараций перепроверять и разведенных супругов, если время с момента брака не превышает где-то год, где-то три года. Правоохранители всего мира знают прекрасно про этот трюк с разводом. Есть межгосударственная организация ФАТФ (Группа разработки экономических мер борьбы с зарабатыванием денег, вырабатывает европейские стандарты противодействия отмыванию преступных дивидендов и финансированию терроризма. — «МК»), и, согласно ее рекомендациям, надзору за зарабатыванием средств, которые, возможно, приобретают взаимоотношение к публичным должностным лицам, вносятся и разведенные супруги.

— Но Россия же тоже председатель ФАТФ — с 2003 года!

— Соответственно, наш Росфинмониторинг тоже теоретически должен представлять разведенных супругов как предикатов проверки. В данном случае не столько на предмет коррупции, сколько на предмет отмывания, но, как известно, секретномтраница и отмывание ходят рука об руку…