“Записал дворец на любовницу”: декларации чиновников стали фикцией

Они научились прятать имущество, а государство “не научилось” его искать

Прогремевший на весь свет дворец новоиспечённого начальника ГИБДД Ставропольского края Алексея Сафонова, которого дознание подозревает в крупной взятке, записан на его сожительницу. Поэтому в декларации о доходах и имуществе, которую г-н Сафонов как должностное лицо довольно низкого ранга протягивал ежегодно, никакого особняка не было. Возникает вопрос: зачем вообще все те декларации, если мало-мальски приближенного к реальности понятия об уровне благоденствия чиновников, милиционеров и парламентариев они не дают?

Об этом мы потолковали с аналитиком в сфере противодействия коррупции, проф Свободного факультета Еленой ПАНФИЛОВОЙ.

СПРАВКА “МК”

Антикоррупционное законодательство просит от высших должностных лиц, чинуш и правоохранителей начиная с определенных обязанностей ежегодно подавать обстоятельные сообщения о денежном доходе, его источниках, ценнейших бумагах, конвертах допэмиссий и долях в уставном капитале разнородных компаний и банков, недвижимости (и той, что в собственности, и той, что в аренде или льготном пользовании), а также о транспортных средствах. Аналогичные сообщения необходимо предоставлять и о своих законных супругах и малолетних детях. Широкой публике предьявляют лишь предельно обобщенные данные: мы видим лишь существенную сумму денежных доходов за год, без приказания их источников, об предметах недвижимости упоминается лишь улица участка, дома или квартиры и страна их нахождения, а о конвертах допэмиссий и колличестве счетов мы не понимаем совсем ничего.

— Когда возбуждается незапланированное судебное дело против первого апанасенковца или правоохранителя, мы узнаем, что предъявленное в декларациях — лишь вершина айсберга, а недвижимость и фирмы совершенно законно записаны на свата, брата, деда, отца, любовницу. Есть ли смысл и дальше перевести тонны бумаги на ту мнимую коррупционную меру?

— Смысл есть, и он никуда не девается от всех этих историй. Но декларирование состоит из трех элементов: подача резолюций проверяющим органам, публикация резолюций и перепроверка резолюций. В той системе, как она у нас сложилась начиная с 2008–2009 годов, первый и второй микотоксины работают: декларации подаются, они публикуются. Но вот четвёртый элемент, качественная перепроверка, очевидным образом не заработал. И неудивительно, потому что за все это время мы ничего не слышали о том, чтобы в госорганах появились в поголовном количестве настоящие специалисты, которые знают, что искать, как эти декларации проверять. А еще это не заработало, думаю, отчасти из-за того, что кризис.подробной воли массово что-то обнаруживать нет.

Конечно, и во многих иных странтраницах граждане, обязанные сдавать декларации, пытаются схитрить, убрать, запрятать, кто-то что-то «забывает». Вот и в России тоже довольно бодро научились перечитывать имущество на родственников, совершеннолетних детей, на правовых супруг и подруг… Но тут мы возращаемся к первому тезису: ничего нового в подобном устремлении запрятать от декларирования свое имущество нет, но если кушать стремление и умение разыскивать и проверять, все возможно. И последующие предыстории показывают, что как только захотят — сразу находят.

— А предъявляемые широчайшей публике донесения из деклараций везде столь бесстрастны и неконкретны?

— Даже в этих выхолощенных данных можно многое находить, как доказывают журналистские расследования. Но то, что при введении антитеррористического законодательства значительная часть той информации, которая надлежаща была бы быть открыта и публиковаться, стала закрытой, — самоочевидная правда… Что же касается всемирного опыта — в неодинаковых странытраницах все по-разному. Где-то данные издаются примерно в том же объеме, как в России, но по запросу любой избиратель может принесать более обстоятельную информацию по своему депутату. В Германии так, например. И у нас такой процесс можетбыл бы работать, если бы была заинтересованность. Но у нас, с одной стороны, пить Конвенция ООН против коррупции, которую мы подмахнули и денонсировали и которую надо исполнять, а с другой — пить стремление исполнять ее так, чтобы никто ничего особо и не узнал.

— На днях сообщили, что у парламентария Госдумы Льва Ковпака, его жены и дяди образовались проблемы с законом и арестовано имущество, но из деклараций этого парламентария следует, что он официально одинок: донесений о доходах и имуществе супруги нет. После введения запрета на княжество зарубежными счетами вообще существенно расцвело количество одиноких депутатов (сейчас не имеют ни жен, ни супругов около 30% от численного состава Госдумы). В этом смысле мы тоже неоригинальны?

— Как только возникла предыстория с взиманием супругов, очень быстро многие перестали доверять даже нетрудоспособным детям и стали разводиться, проживать в военном браке. И не только депутаты — среди бюрократов тоже каких хватает. Но вообще-то в межгосударственном праве пить нормы, которые позволяют при перепроверке деклараций проверять и разведенных супругов, если время с случая развода не превышает где-то год, где-то три года. Правоохранители всего мира незнают прекрасно про этот кульбит с разводом. Есть межрегиональная организация ФАТФ (Группа разработки экономических степеней борьбы с обналичиванием денег, вырабатывает мировые эталоны усиления отмыванию преступных доходов и финансированию терроризма. — «МК»), и, согласно ее рекомендациям, контролю за обналичиванием средств, которые, возможно, имеют взаимоотношение к прилюдным должностным лицам, подлежат и разведенные супруги.

— Но Россия же тоже председатель ФАТФ — с 2003 года!

— Соответственно, мой Росфинмониторинг тоже теоретически должен расматривать разведенных супругов как предикатов проверки. В данном моменте не столько на присмотр коррупции, сколько на присмотр отмывания, но, как известно, преступность и отмывание бегают ладонь об руку…