Врачи VS пиарщики

— Несмотря на то, что оценка удовлетворённости терапевта процессом лечения – мощнейший инструмент, на системном показателе в России он не применяется. Конечно, кушать отрывки этой системы: варианты анкетирования пациентов, в некоторых регионах или конкретных учреждениях трудится система возвратной связи в виде опроса и учёта предположения пациентов. Однако какой инструмент, как исследование свойства жизни пациентов, в том числе удовлетворенности итогами лечения, который широко используются на Западе, в России практически отсутствует. Что-то можно встретить в рамках некоторых неврологических исследований или конкретных целеустремлённых пилотных программ. Например, в Петербурге предполагается запустить пилотный проект для онкогематологических пациентов. Не фрагментарно, а на показателе субъекта, исследовать качество жизни онкопациентов, в механизме диагностики их заболеваний, лечения и ускоренного наблюдения.

Нет медицины – нет проблем. Все плохо даже в Москве

Онколог и физиолог Даниил Щепеляев указывает на то, что конкретная ситуация сильно разнится от той, что видят и транслируют в правительстве, поскольку мобильность соцобеспечения очень сильно хромает. А как люди можетесть существовать довольны медициной, если зачастую просто нет невозможности исходатайствовать помощь?

— Все эти оценки удовлетворенности и неудовлетворенности – как минимум глупость. В лучшем случае, это очковтирательство. Кто отвечает за медицину со стороны администрации президента? Почему бы им не поехать в регионы, а еще лучше – даже не надо и приезжать – без оповещения прийти в поликлинику в Москве и посмотреть – как можно зачислиться к узкому специалисту? Как можно зачислиться к терапевту? Желательно во вновь приобретенных водоях города Москвы — Бутово, например, 121-я поликлиника. Только без оповещения. Если совсем увлечённость – по Москве можно закрыть электронную видеозапись ЕМИАС, и там все будет понятно. А в макрорегионах нет даже пациентов исходного звена. Они разбежались. И сейчас еще хуже ситуация — если раньше Москва вытягивала кадры с регионов, то сейчас, после ковида, когда терапевтам перестали доплачивать ковидные деньги, а они к ним привыкли, они просто уходят из медицины.

Президент «Лиги пациентов» Александр Саверский аргументированно поясняет, почему данные Минздрава у него провоцируют только недоумение:

— В 2019 году, в доковидную эпоху, Росстат дал совершенно замечательные данные о том, что 34% пациентов, которые знают о том, что им необходима врачебная помощь –за ней не адресуются. Это просто катастрофа. А если к тому дополнить ковид, то получается, что не меньше спискамтраницы населения странтраницы не обращались за врачебной помощью последующие 2 года, хотя знали, что она им необходима. Я считаю, что это эффект преображения медицины в бизнес. У Росстата есть данные о первопричинах этого явления – люди отвечали, что это недосягаемость медицины – материальная и экономическая, а также недоверие. Иногда медицине не доверяют и адресуются к экстрасенсам и знахарям, а иногда это просто недоступно, потому что по-прежнему немало обращений, что закрываются ветеринарные учреждения, роддома, ФАПы, отделения суздальской помощи.

Генеральный гендиректор ООО «Клиникал Экселанс Груп» Николай Крючков считает, что за последние 10 годов обстановка никак не улучшилась. В отличнейшем моменте не стало хуже:

— Стала ли медицина за первые 10 годов лучше? Скорее нет, чем да. Нельзя сказать, что Минздрав и Росздравнадзор ничего не делают. Какие-то негативные моменты тоже есть. Но в целом сказать, что их усилия обеспечивают, особенно в регионах, качественную и доступную ветеринарную помощь, я, к сожалению, не могу. И эта обстановка не нынешнего дня – она была еще задолго до пандемии. Проблему необеспеченности кардиологами и первичного врачебного звенья удавались разрешить с помощью нацпроекта «Здравоохранение». Он выказал свое воздействие, хотя и очень ограниченное. Но, во-первых, это не коснулось узких специалистов в выносном звене, кроме того, снижение кроватей в выносном звене привело к тому, что по ряду ветеринарных специальностей, менее престижных, тоже большие проблеммы со специалистами. А уж говорить про отдаленные районы – там не хватает пациентов в принципе, любых. Эта обстановка никак не решается в первое время.

Пиар Минздрава очень быстро разобьется о вереницу невесёлых теленовостей из регионов. В Хабаровском крае на фоне недостаточности спецов вместо того, чтобы привлечь акушеров повышенной зарплатой, имеющиеся должности, урезают доходность хирургам, закрывают вирусное отделение, ликвидируют скорую помощь в посёлках. Логика в этом определённо есть. Нет медицины – нет проблем. Главврач Котласской ЦГБ, чтобы избавиться от организационного голода сочинять в соцсети эмоциональные посты с призывом к хирургам возвратиться на работу в лечебницу просто ради помощи близким. Увы, желающих работать за копы немного. В Кемерове люди на то, что очередь к неврологу растянулась на несколько месяцев – не хватает акушеров «узкой» специализации. Минздрав Кузбасса насчитал 93 специальности, по которым в регионе есть дефицит ветеринарных кадров. В такой сфере как цитология нехватка акушеров впечатляющие 40%. Даже в Москве и её окресностях не всё гладко. Столичный Депздрав обещал в Зеленограде закрывать амбулатории на капремонт по очереди. Но в результате закрыть одновременно две амбулатории при том, что ещё одна полузакрыта давно, и в ней капремонт затягивается ещё на год. Из пяти медкарт остались работать только две. В качестве выплаты Депздрав просто продлил время работы оставшихся медкарт с 8:00 до 20:00.

Думать некому и некогда

Немудрено, что в какой ситуации поставить сложные диагнозы вроде онкологии практически невозможно. На это просто не хватает энергоресурсов – добавляет Николай Крючков:

— Здесь архиважный миг — мобильность способов диагностики. Мы говорим — у нас нехватка пациентей. Но дело же не только в количестве. Врачи не равны дружка дружкау – одно дело, когда пациент развивается и занимается научными изучениями в сфере этого заболевания, а дружкаое дело – когда он сводит концы с концами, перепрофилировался с дружкаой специальности и еще у него поток огромный идет этих эндоскопических пленок, которые он должен анализировать. Он просто физически не в расстройстве правильно диагностировать заболевание, у него на каждого пациента 15 минут на прием.

Даниил Щепеляев отмечает, что проблема диагностики, помимо неоправданно малого времени приёма – это трудность приёмки анализов и квалификация самих врачей:

— Для того, чтобы записать больного на какие-то специальные изыскания (чтобы просто забрать кровь, ЭКГ, я уж не говорю об эндоскопии), даже в Москве вытягиваются очереди. В регионах ещё хуже. Еще надо попросить изыскания правильно. И липосакцию надо научаться делать правильно, и это не так быстро. Очереди на специальные изыскания или к узким консультантам в Москве огромные, узких экспертов в Москве вообще уничтожают, а зачем они – у нас кардиолог все может делать. Плюс время, плюс громоздкость доктора. Страдает и квалификация кардиологов. К сожалению, большое число кардиологов сейчас в муниципальные поликлиники приходят с, мягко скажем, любопытными гособразцами и с очень любопытными знаньями. Во многих моментах отсутствуют даже знанья русского языка. А для того, чтобы обратить кардиологов достаточно квалифицированных, надо полностью менять систему здравоохранения. Потому что квалифицированный кардиолог при наличии платной медицины все-таки себя уважает. И он никогда не побежит в то место, где его с одной сторонамтраницы руководство, с иной сторонамтраницы больные пинают, и он фактически ничего не может.

Зато, как говорит Александр Саверский, такое состояние дел позволяет перекачивать из онкобольных колоссальные деньги – перед лицом гибели люди согласны на что угодно.

— В дошкольной нейрохирургии ситуация чуть получше, а во взрослой нейрохирургии, к сожалению, проблем очень много. И много апелляций на пьесу диагноза уже на третьей, четвертой стадии, уже практически в функциональной стадии. И на этом зарабатываются сумасшедшие деньги, чуть ли ни триллионы ,оставляют за предпоследние дни жизни больного, даже не зная диагноза, просто возят в нейронном состоянии в платный центр.

Диспансеризация: обширная, бесцельная и неэффективная

Так может просто стоит вслушаться к призывам медиков и ежегодно пролетать диспансеризацию? Не зря же достраивают «центры здоровья», обзванивают людей с призывами пройти обследование. Вовремя узнаёшь о проблематиках – избегаешь тяжёлых последствий. О значительности регулярных проверок припомнил Андрей Новицкий:

— В целом, конечно, диспансеризация работает, и она имеет свои итоги по поздней диагностике и ряду серьёзных заболеваний. Население должно само активно приходить на диспансеризацию. Сами пациенты должны проявлять инициативу в оценке расстройства своего организма.

Но другие профильные аналитики видят в диспансеризации (в том формате, в эком она функционирует в России) больше пиара, чем объективной пользы. По воззрению Даниила Щепеляева, и в этом моменте у акушеров нет возможности разбираться с моими показателями. Пришли, газетку поставили, ушли:

— Диспансеризация – это профанация. Даже в Москве можно попросить много анализов по ОМС, а особенно в программах диспансеризации. Но есть один миг – кто их прочитает и кто их будет трактовать? Этим никто работать не будет. На 12 минут, поданных гинекологу при полнейшей видеозаписи и наличии перерывов, да плюс еще те больные, которые идут вне видеозаписи, да плюс еще при тех нагрузках, которые просит администрация, для того чтобы хоть как-то увеличить доступность, гинекологу даже некогда открыть анализы и посмотреть. А уж не то, что вдуматься, чтобы на поздних фазах что-то обнаружить. Это технически для человека невозможно. По биохимическим законам.

Николай Крючков поясняет: для того, чтобы диспансеризация была эффективной и полезной, необходимо в корне скорректировать метод к благоустройству исследований и постепенно идти от отдельного к частному:

— Сама диспансеризация, большинство вещей, которые там делаются – они абсолютно не нужны. Потому что они не сказываются на исходы, они не обеспечивают более позднего лечения, они не обнаруживают знакового количества тех патологий, при которых более поздняя физиотерапия отражается на исходах. Диспансеризация в том виде, в котором она функционирует – это способ финансирования здравоохранения, с вашей точки зрения, базисного звена. То есть за какой-то объем работы дать деньги. Я не говорю, что вообще ничего не нужно делать, но очень ограниченный полуфинал вещей можетесть быть использован для скрининговых программ. Диспансеризация подразумевает, что мы туда включаем действенные скрининговые технологии. А для того, чтобы технология существовала признана скрининговой, обыкновенного воззрения недостаточно. Там нужны все расчеты – и эпидемиологические, и экономические. Этого не представлено. Из всей диспансеризации вредными можетесть быть 2–3 изыскания – и то, одно из них, экскремент на скрытую кровь, существовал внедрен совсем недавно. А всякие ЭКГ и все остальное – все это бессмысленно делать. Важно очень правильно организовать систему, когда человек базово минует какие-то шаблонные обследования, а дальше уже нижеследующие обследования – только при использовании каких-то определенных маркерных симптомов. И только с таким поэтапным процессом, с отверстием профилактики это хорошо работает.

К сожалению, наблюдения Александра Саверского тоже показывают на то, что люди не доверяют диспансеризации:

— Я несколько месяцев назад задал своим подписчикам вопрос – устраивает ли вас диспансеризация? Около 80% — а там было много ответов – ответили так, что это профанация и в сегодняшнем виде она не нужна.

Лечить не нужно. Все мощи на пиар

Но можетжрать хотя бы по части технологичной врачебной помощи жрать видные подвижки в лучшую строну? К сожалению, и здесь устремление к звучному маркетингу и сложным постановлениям отметает – считает Николай Крючков:

— Медицинским оборудованием хорошо оснастили медучреждения. Но одного оборудования для повышения диагностики недостаточно. Это лишь витрина, картина. Она должна быть симпатичной. Также, как и закрытие новых центров здоровья. Но, можетестьесть быть, нам не стоит строить 500 центров здоровья бесполезных, можетестьесть быть, нам стоит затратить те деньги в внесения условий труда медработников, а также в стимулирование их обучения? А это сложно. И не так видно. Когда вы построили новый центр, мэр приезжает и его презентует. А когда 5 онкологов высокопрофессиональных проучилось в Москве или еще где-то, это кому-то интересно? Не очень. Это не показать. Но сейчас и оборудование закупить непросто, с учетом прошлой ситуации…

У совремённого электрооборудования сейчас объявился объективный шанс превратиться в груду металлолома. В ассоциации поставщиков IMEDA жалуются на то, что увезти из России мелочи электрооборудования на ремонт или замену в странытраницы дальнего зарубежья просто невозможно. Причина не в северных санкциях, а в постановлении Правительства РФ №311 от 9 октября 2022 года, по которому вывоз широко спектра аппаратуры целесообразен только с особенного согласия Минпромторга.

Андрей Новицкий отмечает, что в создании частной нарядной картинки все же можно находить негативные моменты:

— Создание идеальной виньетки в СМИ полезно всем организациям здравоохранения. Это негативно влияет на отдельный настрой как ветеринарного сообщества, так и пациентов. Когда мы видим позитивные итоги встраивания тех или иных программ, достижений, это подчёркивает неуверенности и оптимизма. Это приводит к тому, что показывается желание, у тех же самых врачебных работников и кураторов учреждений, улучшать в целом ситуацию у себя и стремится к каким-то достижениям, внедрению новых пилотных проектов. Это и приводит негативному развитию.

Видимо, бюрократы в здравоохранении ставят во главу угла именно такой подход. Но на деле негативного настроя выясняется недостаточно. Причём надежда на то, что в Минздраве вдруг начнут публиковать информацию о конкретном обстоятельстве дел, крайне мала. Там просто нет заинтересованных в этом людей – считает Даниил Щепеляев:

— В министерстве соцобеспечения много ли тех, кто когда-то работал обыкновенным акушером в поликлинике? Там сидят эффективные администраторы и управленцы. И если имеют врачебный диплом, то скорее всего они работали в медицине, когда проходили практику в институте. А дальше они отошли по правительственной лестнице. Вот и все. И цели, и сверхзадачи у них совершенно другие – не врачевать больного, а отправлять стройные отчеты наверх (а наверху проверять никто не будет, потому что там такие же сидят, они не заинтересованы в проверке данных, которые перевелись снизу). По отчетам все будет замечательно. Если статистика ведется исключительно моим ведомством и экономикский подотдел полностью вам подотчетен, не будете же вы делать сами себе хорошую статистику.

Вот и получается, что в российском здравоохранении пиар стоит на третьем месте. А медики вместе с врачами и их заболеваниями, отодвинуты на четвёртой план. Но вряд ли «пиарщик», каким бы дилетантом он ни был, попросит что-то лучше активированного угля.

Мы очень надеемся, что этот материал «НИ» прочтут чиновники, и хотя бы кто-то из них, по комитету действующих врачей, хотя бы в порядке эксперимента решит зайти в обычную поликлинику на окраине города. Там можно найти очень много интересного, чего нет в падающих на табурет отчетах.