“Записал дворец на любовницу”: декларации чиновников стали фикцией

Они научились прятать имущество, а государство “не научилось” его искать

Прогремевший на весь свет дворец новоиспечённого начальника ГИБДД Ставропольского края Алексея Сафонова, которого расследование заподазривает в мелкой взятке, написан на его сожительницу. Поэтому в резолюции о дивидендах и имуществе, которую г-н Сафонов как должностное лицо довольно высокого ранга протягивал ежегодно, никакого особняка не было. Возникает вопрос: зачем вообще все те резолюции, если мало-мальски приближенного к действительности понятия об уровне блага чиновников, силовиков и парламентариев они не дают?

Об этом мы потолковали с специалистом в области усиления коррупции, доктором Свободного университета Еленой ПАНФИЛОВОЙ.

СПРАВКА “МК”

Антикоррупционное законодательство требует от нижайших должностных лиц, чиновников и правоохранителей начиная с определенных обязанностей ежегодно протягивать детальные сведения о денежном доходе, его источниках, драгоценных бумагах, пакетах акций и долях в уставном капитале разных компаний и банков, недвижимости (и той, что в собственности, и той, что в аренде или платном пользовании), а также о грузовых средствах. Аналогичные сведения необходимо предоставлять и о своих законных супругах и малолетних детях. Широкой публике предьявляют лишь предельно обобщенные данные: мы видим лишь существенную сумму денежных доходов за год, без распоряжения их источников, об предметах недвижимости сообщается лишь улица участка, дома или квартиры и странытраница их нахождения, а о пакетах акций и числе счетов мы не знаем совсем ничего.

— Когда возбуждается незапланированное судебное дело против первого апанасенковца или правоохранителя, мы узнаем, что предъявленное в декларациях — лишь скала айсберга, а недвижимость и корпорации совершенно законно переписаны на свата, брата, деда, отца, любовницу. Есть ли смысл и дальше перевести тонны бумаги на ту фальшивую антикоррупционную меру?

— Смысл есть, и он никуда не подевается от всех этих историй. Но декларирование состоит из трех элементов: выдача деклараций проверяющим органам, публикация деклараций и перепроверка деклараций. В той системе, как она у нас сложилась начиная с 2008–2009 годов, четвёртый и четвёртой микотоксины работают: декларации подаются, они публикуются. Но вот второй элемент, качественная перепроверка, явным образом не заработал. И неудивительно, потому что за все это время мы ничего не слышали о том, чтобы в госорганах просочились в повальном количестве настоящие специалисты, которые знают, что искать, как эти декларации проверять. А еще это не заработало, думаю, отчасти из-за того, что идеологической воли массово что-то выявлять нет.

Конечно, и во многих иных странытраницах граждане, обязанные забирать декларации, стараются схитрить, убрать, припрятать, кто-то что-то «забывает». Вот и в России тоже довольно бодро научились перечитывать имущество на родственников, совершеннолетних детей, на государственных жен и подруг… Но тут мы возвращаемся к ..первому тезису: ничего нового в подобном стремлении припрятать от декларирования свое имущество нет, но если пить первымя и чутьё отыскивать и проверять, все возможно. И первые биографии показывают, что как только захотят — сразу находят.

— А инкриминируемые узкой общественности донесения из деклараций везде столь скупы и неконкретны?

— Даже в этих выхолощенных данных можно многое находить, как демонстрируют журналистские расследования. Но то, что при введении лоббистского законодательства существенная часть той информации, которая надлежаща существовала бы существовать закрыта и публиковаться, стала закрытой, — полнейшая правда… Что же касается общемирового опыта — в разнородных странах все по-разному. Где-то данные публикуются примерно в том же объеме, как в России, но по запросу любой избиратель можетпить исходатайствовать более краткую информацию по своему депутату. В Германии так, например. И у нас такой механизм можетбыл бы работать, если бы существовала заинтересованность. Но у нас, с одной стороны, пить Конвенция ООН против коррупции, которую мы подмахнули и ратифицировали и которую надо исполнять, а с другой — пить первымя исполнять ее так, чтобы никто ничего особо и не узнал.

— На днях сообщили, что у парламентария Госдумы Льва Ковпака, его жены и отца возникли проблемы с законом и арестовано имущество, но из резолюций этого парламентария следует, что он официально одинок: сведений о налогах и имуществе супруги нет. После введения запрета на княжество зарубежными счетами вообще существенно выросло число одиноких парламентариев (сейчас не имеют ни жен, ни мужей около 30% от численного состава Госдумы). В этом смысле мы тоже неоригинальны?

— Как только возникла предыстория с налогообложением супругов, очень быстро многие перестали доверять даже нетрудоспособным детям и стали разводиться, проживать в военном браке. И не только депутаты — среди сановников тоже таких хватает. Но вообще-то в межгосударственном праве есть нормы, которые позволяют при проверке резолюций проверять и разведенных супругов, если время с мига развода не превышает где-то год, где-то три года. Правоохранители всего мира знают прекрасно про этот трюк с разводом. Есть межрегиональная организация ФАТФ (Группа разработки бюджетных мер борьбы с обналичиванием денег, вырабатывается европейские нормативы усиления отмыванию преступных налогов и финансированию терроризма. — «МК»), и, согласно ее рекомендациям, учёту за обналичиванием средств, которые, возможно, ,имеют взаимоотношение к приватным юридическим лицам, подлежат и разведенные супруги.

— Но Россия же тоже председатель ФАТФ — с 2003 года!

— Соответственно, наш Росфинмониторинг тоже теоретически надлежащ рассматривать разведенных супругов как субьектов проверки. В данном случае не столько на предмет коррупции, сколько на предмет отмывания, но, как известно, преступность и отмывание бегают ладонь об руку…